Официальный форум поклонников КВМ

№4

Автор: Failen
Бета: Шато Марго
Название: Вам и не снилось
Пейринг: КВМ
Рейтинг: PG-13
Жанры: Romance, Humor, Songfic.
Автор фото-арта: Элька-КВМка
Ассистент: Лучёнок
Обложка:

<\/u><\/a>

http://poiskm.ru/song/137394-Alexey-Ribnikov-Poslednyaya-poema<\/u><\/a>

Скрытый текст

Ветер ли старое имя развеял?
Нет мне дороги в мой брошенный край.
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, не разглядишь меня...
Друг мой, прощай!

Я уплываю и время несет меня
С края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели...
Друг мой, прощай!

Знаю, когда-нибудь с дальнего берега
Давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе
Вздох от меня.

Ты погляди, ты погляди,
Ты погляди: не осталось ли что-нибудь
После меня?

В полночь забвенья,
На поздней окраине жизни твоей,
Ты погляди без отчаянья,
Ты погляди без отчаянья:
Вспыхнет ли, примет ли облик
Безвестного образа,
Будто случайного?..
Примет ли облик
Безвестного образа
Будто случайного?..

Это не сон,
Это не сон,
Это — вся правда моя,
Это — истина,
Смерть побеждающий вечный закон,
Это — любовь моя,
Это — любовь моя,
Это — любовь моя...

«Последняя поэма». Музыка Алексея Рыбникова,
стихи Рабиндраната Тагора в переводе Аделины Адалис

1.
Утром всегда не хватает полчаса, чтобы выспаться, особенно если предыдущий день был трудным. Лена не устала на тренировке или репетиции. Репетиции прекратились с тех пор, как Наташа перестала говорить, а тренировку проводить было некому - Виктор Михайлович уволился. По собственному желанию. В школе ещё долго будут обсуждать случай с Гуцулом на соревнованиях.
Кулемина сидела на кухне и ждала, когда выйдет из душа Наташа.
«Хорошо, что она сейчас живет у нас. Я бы одна с тоски умерла, ещё дед со своим допросом про Степнова: любишь — не любишь...» - Лена повернула колесико у радиоприемника и услышала грустную, но одновременно светлую мелодию. Чистыми, сильными голосами невидимые женщины не просто пели, они молились...

Ветер ли старое имя развеял?
Нет мне дороги в мой брошенный край.
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, не разглядишь меня...
Друг мой, прощай!

Я уплываю и время несет меня
С края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели...
Друг мой, прощай...

Лена поскорее переключила приемник на другую волну, чтобы Наташа не услышала такую печальную песню. Но позже, стоя под струями воды, вспоминала и слова, и мелодию. И почему-то мысли невольно возвращались к Степнову. Как же так вышло, что он ударил Гуцула? Теперь в спортзал ходить незачем, инструменты запылятся, инвентарь тоже. Было на душе паршиво, но Лена почти убедила себя, что Виктор Михайлович - взрослый человек и разберется со своей жизнью сам...

В следующий раз она услышала знакомую мелодию через пару дней после Нового года. Захотелось узнать, кто будет петь, но обнаружила, что дед смотрит очередной конкурс бальных танцев с участием знаменитостей, а пары танцуют под звуки оркестра. И опять вспомнила о Степнове. Она обрадовалась ему на новогоднем вечере, а он ушел и даже не стал с ней разговаривать. Ну и пусть! Они с Гуцулом отлично встретили праздник,
второго января ходили гулять и на каток собрались. Почему же она снова думает о Викторе Михайловиче? Может, потому что в комнате есть вещи, которые все время напоминают о существовании бывшего физрука? И Кулемина решительно убрала в нижний ящик шкафа баскетбольный мяч, фотографию с соревнований и коробочку с подарком и открыткой.
«Хоть бы деду позвонил! Соавтор тоже мне… И дед нервный не по делу…» - терпение Лены закончилось, и она обратилась к Петру Никаноровичу:
- Ты чего телефон мучаешь? Случилось что? Лучше сразу расскажи, пока не поздно.
- Ничего не случилось! Я режиссеру звоню, мне нужно последнюю часть сценария передать, мы там кое-что исправили, - оправдывался пожилой мужчина.
- Ну ладно. Я на каток, - успокоилась внучка и ушла.
- Эх, Ленка, Ленка, - вздохнул Кулемин, которому сообщили, что новоиспеченного скрипт-супервайзера Степнова в спешном порядке забрали на военные сборы, и на съемочной площадке некому следить за текстом. Но судьба фильма интересовала известного фантаста гораздо меньше, чем неудавшиеся отношения Лены и Виктора Михайловича. О том, что Виктор уехал в один из подмосковных гарнизонов на целый месяц, дед Лене ничего не сказал. А зачем? Она же все время проводит со своим новым другом. Ей не до Степнова.

2.
Каникулы пролетели моментально, и первый учебный день в новом году оказался веселым и ярким. Учителям нечего было спрашивать, а потому двоек по всей школе поставили штук десять, и те за поведение. Ну не могли дети сразу отойти от отдыха и резко стать серьезными. Отблески фейерверков, дискотек и новогодних представлений отвлекали от задач и параграфов в учебниках.
И педагоги ещё находились в расслабленном состоянии. Даже грозная Борзова была вполне миролюбива. Она перед праздником получила посылку от дочери, одарила всех коллег подарками и до сих пор вспоминала концерт школьных талантов. Одиннадцатый «а» прилагал неимоверные усилия, чтобы воскресить в памяти последнюю тему, изученную в ушедшем году. Кулемина тоже воскрешала в памяти, но совсем не формулы. Накануне вечером они с Игорем опять целовались в подъезде. Было приятно и немного смешно, но почему-то она никак не могла позволить ему забраться руками под её толстовку. Вот поверх толстовки спокойно разрешала обнимать, а по-другому - никак. Гуцул не сердился, он просто уговаривал, называл Ленку трусихой, не отводил от неё веселого взгляда темных лукавых глаз и старался усыпить бдительность девушки долгими нежными поцелуями. Но кулеминская бдительность спать не желала. «Полный улет», о котором рассказывала опытная в таких делах Лерка, никак не наступал. И сейчас Лена пыталась понять почему. Ей же нравится Игорь! С ним так здорово, он все время что-то придумывает…

Дверь в кабинет распахнулась с треском, математичка от неожиданности вздрогнула и уставилась на влетевшего в класс ученика другого одиннадцатого класса Степана Белуту.
- Последнюю новость знаете? Степнова загребли на военные сборы, а там что-то взорвалось, и теперь он ослеп! Во дела! Я сам слышал, как Игорь Ильич директору рассказывал! – парень перевел дыхание и только тут сообразил, что он по ошибке попал не в свой класс. – Оба на!
В кабинете наступила минута молчания. Потом ошеломленная Борзова приткнулась на стул, сморщилась и воскликнула:
- Какой ужас! Ослеп! Такой молодой мужчина! – она прижала руки к груди. – Какой ужас!
Народ в помещении ещё не понял, как реагировать на новость, но тут дверь отворилась снова, и появился Рассказов.
- Так, у вас завтра будет физкультура, нового преподавателя приняли, - ровным голосом объявил он.
- А Степнов? – не вытерпела Лерка. – Что с ним?
- Он же уволился, Новикова! Ты забыла? – слегка удивился историк.
- Вы, Игорь Ильич, обязаны нам рассказать, где он, - не унималась блондинка.
- Обязан? – Рассказов удивился сильнее.
- Ну, говорите уже скорее!
- Виктор Михайлович теперь работает в съемочной группе, которая снимает фильм по сценарию Кулемина и Степнова, - сообщил Рассказов.
- А что там за сборы? – вклинился в разговор Стас. – Они должны быть весной и осенью. Зимой не положено!
- Военкомат сам решает, что положено, а что нет. В округе проводили соревнования по зимним видам спорта, необходимо было усилить специалистами судейскую команду. Степнова рекомендовали, а он человек ответственный. Вот и поехал. Да он с третьего января там! Но в последний день при награждении произошло недоразумение с фейерверком, и у Виктора Михайловича временное ухудшение зрения. Он уже два дня в госпитале, я звонил туда, и мне сказали, что повязку сняли. В темных очках нужно ходить несколько дней. Все под контролем, - невозмутимо рассказал историк и обратился к Борзовой: - Людмила Федоровна! Да не переживайте вы так, полный порядок: отличные врачи, госпиталь в сосновом бору и воздух полезный.
- Мы поедем к нему! – обрел голос Платонов.
Все вокруг загалдели, стали спрашивать у Рассказова, где госпиталь находится, но педагог всю инициативу придавил сразу же.
- Никто никуда не поедет. Военный объект, все по пропускам, я уже попытался, и ничего не получилось. Когда он выпишется и будет дома, я вам скажу. И никаких лишних разговоров, - попросил Игорь Ильич.
- Степа, так можно и до инфаркта довести, - Борзова, наконец, выдохнула облегченно и посмотрела на Белуту. – Паникер!
- А я че? Я же, как услышал, так и сказал! – изумился носитель сногсшибательной новости.
- Так, Белута, а ты почему здесь? У тебя сейчас литература по расписанию. - Рассказов поправил свои очки и выразительно указал болтуну на дверь.
Когда историк и «паникер» ушли, все оставшиеся вдруг обратили внимание на Кулемину. Она не произнесла ни слова за все это время, смотрела себе на коленки и что-то вертела в руках. Гуцул тоже молчал, но видно было, как ему неприятно от того, что все разглядывают Ленку. И Борзова смотрела на неё некоторое время, потом очнулась и стала диктовать номера задач в учебнике, которые нужно решить дома. Прозвенел звонок, и все ушли в коридор, кроме Лены, Игоря и Лерки.
- Гуцул, ты нас не жди. Мы с Ленкой сегодня по магазинам идем. Потом позвонишь ей, - моментально придумала Новикова.
Парень скривил губы в усмешке. Какие магазины? Ещё три урока впереди.
- Лен, вы прямо сейчас пойдете? – спросил он девушку.
- Нет, мы потом, - Кулемина положила руки на стол и друзья увидели, что она держит обломки от своей ручки.
- Игорь! Оставь нас вдвоем, - попросила Лера, и он вышел, хлопнув дверью.
Новикова вытащила из своей сумки пакетик с влажными салфетками и принялась оттирать руки подруги, испачканные синей пастой.
- Лен, ну все же в порядке? Белута, урод полный, любого до Кондрата довести может. Дурак, он и в Африке дурак!
- Лерка, а мне ведь дед ничего про работу Степнова в кино не сказал, и про сборы тоже, - ненормально спокойным голосом произнесла Лена. – Как будто я в другом государстве живу.
- Так ты же с Гуцулом дружишь! Вот дед и не лезет к тебе.
- Но про госпиталь он ничего не знает, а то бы сердце хватануло, - уже более осмысленно сказала Кулемина. – Зачем Степнов поехал, если зимой не положено сборы проводить?
- Ну, ты даешь, подруга! Будто не знаешь Виктора Михайловича – он отрастил себе такое чувство долга, что его уже носить трудно . Кто бы другой отказался, а он – нет. Но не в этом дело. Сейчас нужно убедиться, что со Степновым все в порядке. Игорь Ильич – дипломат, он умеет информацию красиво подать. А вдруг на самом деле все гораздо хуже? – высказалась Новикова и внимательно смотрела, какой будет реакция на её слова.
- Я должна увидеть его, - решительно заявила Лена и наконец взглянула на Леру.
- А не забыла, что там военный объект?
- Лер, давай твоего отца попросим?
- Да он – милиционер! Это совсем другое министерство, – чуть не подавилась словами Лера и покрутила у виска пальцем. – Зачем ехать? Ты позвони ему!
Но номер абонента был недоступен.
- Лер, твой отец все равно лучше нас знает, что делать. Пойдем к нему! - Лена сгребла со стола в сумку свои тетрадки и двинулась на выход.
- А что ты Игорю скажешь?
- Причем здесь Игорь? Я же больного человека увидеть хочу, может, ему помощь нужна? Не на свидание собираюсь! – возмутилась Кулемина. – Степнов нам всегда помогал: и мне, и деду!
- Да ты же сама его отфутболила! Сказала, что боишься. Забыла? – парировала Лерка.
- Это сейчас не важно, - отрезала Лена.
«Не важно ей. Больного она увидеть хочет. Как припекло, так сразу запрыгала, весь страх потеряла», - булькала про себя Новикова, едва успевая за подругой.

3.
Степнов Виктор Михайлович, лейтенант запаса, герой и красавец лежал в госпитале. Имя, фамилию, отчество и красоту ему обеспечили родители. Звание он получил на военной кафедре в институте и отслужил два года в армии, точнее отбегал, отпрыгал и отыграл за Московский военный округ на разных соревнованиях. А героем стал на сборах – успел вовремя потушить ящики с набором пиротехники. Сработал только один «фонтан», но этого хватило, чтобы герой получил легкий ожог глаз и попал в госпиталь. Но если бы рванула вся партия фейерверков, то пострадать могли человек тридцать победителей зимних соревнований.
Пострадавший действительно отделался легко и в себя пришел быстро. Но он ещё носил темные очки и ходил на процедуры, вызывая трепет в сердцах медперсонала разных возрастов.
Посетителей с пакетами апельсинов и термосами с бульоном в закрытом лечебном заведении практически не бывало. Очень редко, «по большому блату», некоторые родственники или друзья прорывались, но каждое такое появление было событием.
- Степнов, к тебе сестра приехала, на выход, – строго сообщил лечащий врач, заглядывая в палату. – Да побыстрее, а то главный обещал сегодня в отделение прийти.
Дружный мужской коллектив обалдел. Два крепких парня с заклеенными правыми глазами удивленно свистнули, худой мужчина с повязкой на левом глазу едва не захлебнулся казенным кефиром, а пациент, у которого были залеплены лейкопластырем оба глаза, возмутился:
- Ну вот, в кои века девушка пришла, а мне до сих пор нашлепки не сняли. Где справедливость?
- Да погоди ты! Может, там и не девушка! Виктор, у тебя сестра младшая или старшая? Сколько ей лет? – загалдели «одноглазые».
Онемевший Степнов не мог сказать, что родной сестры у него никогда не было, а двоюродные жили в Астрахани. Да вообще никто не знал, что он в больнице. Мужчина вышел из палаты, и врач отправил его в конец коридора, где был закуток около большого окна. Привалившись к стене возле подоконника стояла Лена…
Теперь у героя были проблемы не только со зрением и речью, с этого момента он ещё и дышал с перерывами. Девушка, увидев Виктора Михайловича, тоже временно утратила способность говорить. Но в себя Кулемина пришла быстрее и, смущаясь, попросила:
- Очки можете снять?
Герой стянул очки и заморгал от яркого света, попадающего из окна, а потом все-таки смог задать вопрос:
- А ты как здесь оказалась?
- Вы меня видите? - уточнила Лена.
- Конечно, вижу! – жмурясь, кивнул Степнов и тут же испугался: - С дедом что-то случилось?
- Да все с ним в порядке. Вас долго тут держать будут?
Девушке было неудобно разглядывать лицо бывшего учителя в упор, но и совсем не смотреть она не могла. И все пыталась увидеть следы ожогов, но ничего такого не обнаруживалось.
- Вот тут я принесла вам… пригодится… - Кулемина указала на два пухлых пакета, стоящих на подоконнике.
Виктор Михайлович в полной растерянности присел на подоконник и их с Леной лица оказались на одном уровне.
- У вас телефон сломался? – выдавила из себя очередной вопрос девушка. Совсем тесным был закуток, и они со Степновым находились очень близко, но выйти в коридор и сесть на диван было нельзя. И эта ограниченность пространства между молодыми людьми непонятным образом волновала обоих.
- Я его потерял, когда… ну потерял, - как-то неуверенно объяснял мужчина.
Он плохо соображал, что говорит и не мог поверить, что Лена приехала. ЛЕНА ПРИЕХАЛА! Вот же она стоит боком к нему, руками держит полы халата на груди, нога за ногу и челка на глаза…
В это время в коридоре послышался звучный голос:
- Мария Васильевна! Градусник в пятую принесите!
И Ленка, и Степнов испугались, решив, что это появился главврач. Девушка вздрогнула, покачнулась и сделала вынужденный шаг навстречу своему бывшему педагогу. Уже совершая этот шаг, она повернула лицо к Степнову и неожиданно губами задела его щеку, а потом прикоснулась ладонью к груди. Степнов, вместо того, чтобы отстраниться, начал подниматься с подоконника и теперь сам скользнул губами по губам Лены, потому что успел повернуть голову. Одной рукой мужчина придержал девушку за спину… Разойтись в стороны молодые люди не успели, и именно в этот момент рядом с ними появился врач.
- Ну что, Степнов, пора сестренку проводить.
«Родственники» отпрянули друг от друга и одновременно покраснели. Врач моментально сообразил, какая степень родства связывает жгучего брюнета с его белокурой «сестрой», но виду не подал.
Кулемина даже попрощаться не смогла и, запинаясь, бросилась к выходу на лестницу. На ватных ногах она спустилась вниз, как попало натянула куртку и выскочила на улицу. Девушка шла к автовокзалу, а люди вокруг недоуменно оборачивались на её распахнутую не по сезону куртку и голубенькие больничные бахилы, которые она забыла снять и теперь поскальзывалась на тротуаре, покрытом снегом…

В отличие от Лены Виктору Михайловичу бежать никуда не нужно было, да он и не смог бы. Стоял как столб, не понимая, что говорит ему врач.
- Степнов! – наконец голос доктора пробился в сознание потрясенного пациента. – Очки почему снял?
- Я… сейчас… - он нащупал очки на подоконнике и вернул их на положенное место. – Извините.
- Да я понимаю, такая красавица к тебе прорвалась. Героическая девушка, ну прямо под стать тебе, - продолжал беседу врач.
- Она… просто так зашла…
- Ничего себе - просто так! Ты соображаешь, сколько людей она побеспокоила, чтобы к тебе попасть? У неё родственники есть в армии?
- Нет, - уже вполне осознанно ответил Степнов. – Родители медики, а дед – писатель.
- Ну, значит, родители помогли, - убежденно заявил врач.
- Они за границей работают… У нас с ней ничего нет…
- Значит будет. Был бы ты ей безразличен, она бы не стала искать способ тебя увидеть. Да и гостинцев два мешка не принесла бы, - поставил диагноз мужчина. – Давай иди в палату, а то скоро начальство пожалует.
Коллектив, белея повязками и наклейками на лицах, с интересом уставился на глупо улыбающегося Степнова и обрадовался размерам «передачки». Виктор Михайлович отдал пакеты соседям по палате, а сам сел на кровать. Слишком неожиданной, короткой и необычной была его встреча с Леной. Да ещё врач убедительно доказывал, что она не просто так пришла.
Из пакетов на стол «одноглазые» достали курицу, булочки и фрукты, одобрили коробки с черничным соком и посмеялись над «полезным набором» - творог, мед и орехи. Но у Степнова этот набор вызвал в душе восторг: значит, Лена помнит, как он за ней ухаживал.
Один из пациентов включил радио, и палату наполнили звуки и слова песни…

Это не сон,
Это не сон,
Это — вся правда моя,
Это — истина,
Смерть побеждающий вечный закон,
Это — любовь моя,
Это — любовь моя,
Это — любовь моя...

4.
Домой Кулемина приехала поздно, но дед не переживал, потому что она позвонила ему и соврала, что в гостях у Леры. И Гуцулу так же ответила. Уснуть не могла, и при воспоминании о встрече со Степновым её опять бросало в жар. Тогда она села на стул перед компьютером и стала крутиться на нем. Мимо по очереди проезжали стол, окно и шкаф…А ещё было много вопросов… Почему поцелуи Игоря она переносит спокойно, а одно прикосновение Виктора Михайловича вызывает волнение и дрожь, которые подходят под описание «полного улета»? Что может быть у неё общего со Степновым? Он сказал, что она ему нравится…
С Гуцулом они дурачились, ходили в кино и на каток, а ещё целовались в подъезде. А если бы она тогда взяла конфеты у Степнова? Что бы они делали вместе? Тоже на каток и в подъезд? Или нужно к нему домой?
Лена представила осуждающий взгляд Борзовой… И поговорить не с кем. Скорее бы наступило утро, и можно было увидеть Лерку, хоть ей рассказать. Или не надо рассказывать?
Но на следующий день Новикова, как назло, была занята с отцом и родственницами, а по телефону рассказывать Лена не любила.
- Ты доехала нормально? Видела его? Он как? Лицо обожжено или нет? Что он тебе сказал? – Лерка строчила, как из пулемета.
- Лер, ты потом придешь, и поговорим, я сейчас не могу, - сдержанно отвечала подруга. Новикова застонала в трубку от нетерпения.

После школы Гуцул пошел провожать Лену и попытался поцеловать её, а она непроизвольно отстранилась. Парень огорчился от такого отношения к себе.
- Что случилось? Я тебя чем-то обидел? Или дома проблемы?
- Да все в порядке. Пойдем, погуляем?
- Мне на работу нужно. Лен, что с тобой? – беспокоился Игорь.
- Гуцул, мы же с тобой друзья? – спросила девушка.
- А я думал, что ты – моя девушка.
- Разве девушка не может быть другом? – поинтересовалась Лена.
- Или друг, или девушка… А ты где вчера была?
Кулемина покраснела и замешкалась с ответом.
- Ты… Ты у него была? – сделал предположение Гуцул. – Он уже домой вернулся? Вы с Леркой там были?
- Нет. Я в госпиталь ездила, - неожиданно призналась Кулемина.
- Понятно. – Игорь зло сплюнул на снег и, не глядя на Лену, бросил: – Мне пора.
- Ну, подожди ты. Я просто передачу отвезла, дед собрал…
- Деда только не приплетай сюда.

5.
Степнов пролежал в больнице десять дней и все время переживал. А вдруг Лена обиделась? Все-таки он почти поцеловал её. И даже не почти… Нечаянно, но поцеловал. Опять напугал…
- Я тебя выписываю только потому, что нет сил смотреть на твою тоскливую физиономию, - сообщил ему врач. – Капли в глаза будешь капать сам, про очки в солнечную погоду не забывай. И главное лекарство – хорошее настроение, рецепт выписать не могу, но требую выполнять мои рекомендации!
И где взять это хорошее настроение, когда все так непонятно? После выписки Виктор Михайлович пару дней пропадал на съемочной площадке, а по вечерам сидел у Рассказова за шахматами. Но никак не мог осмелиться сходить к Кулеминым. Решил сначала позвонить Петру Никаноровичу. Тот обрадовался ему как родному сыну.
- Виктор! Ну, наконец-то ты вернулся со своих сборов! Заходи обязательно, у меня к тебе вопросов накопилось великое множество. Сегодня можешь? Я жду тебя!
Из этой пламенной речи работник с труднопроизносимой специальностью сделал вывод, что о его пребывании в больнице Ленин дед ничего не знает, и заволновался ещё больше.
«Она ничего не сказала… Не хотела деда пугать или не хотела, чтобы кто-то узнал о её поездке? Зачем же она приезжала? Просто пожалела, или врач был прав, и у нас что-то может быть?» - в таком взбудораженном состоянии Степнов собирался в гости к соавтору. Он купил торт и цветы для Лены. Специально выбрал букет покороче, чтобы можно было спрятать в пакет и не привлекать к себе внимание окружающих.
Но все страхи оказались напрасными - Кулемин ожидал его в одиночестве.
- Как же я рад тебя видеть! Просто не хватало мне тебя! Как там военная служба? - задавал вопросы любознательный писатель.
Виктор Михайлович рассказывал про соревнования и погоду, но в какой-то момент помянул слово «госпиталь», и Петр Никанорович моментально среагировал на это:
- Госпиталь? Ты болел? – теперь он обратил внимание на очки. – А почему ты в очках?
Пожилому мужчине тут же стало нехорошо от волнения, он принялся ходить по кухне.
- Витя! А почему же мы ничего не знали про это? Мы же не чужие люди! Да я бы обязательно приехал навестить тебя! – горячился Кулемин.
- Успокойтесь, Петр Никанорович, повреждение пустяковое было, да и лечение профилактическое! А посетителей в госпиталь все равно не пускают, - убеждал впечатлительного друга Степнов.
- Да я бы Никиту попросил! У него же есть знакомые врачи, уж помогли бы! – продолжал сокрушаться Ленин дедушка. – Ты же ко мне ходил каждый день, а я даже разу не приехал…
- Ко мне Лена приезжала, - сознался бывший физрук.
- Лена? – изумился Кулемин и уселся на свой стул. – Но ты же сказал, что никого не пускают! Как же она попала к тебе?
- Да я и сам не понял, - честно признался Степнов. – Нам даже поговорить толком не дали, мы всего несколько минут виделись.
Мужчины помолчали, а потом старший спросил:
- А ты все о ней думаешь? Ничего не изменилось?
- Все о ней, - кивнул младший.
- Что тут поделаешь. Все влюбленные во все времена мучились. Такая уж у Господа Бога традиция.
- Я ей цветы принес. Она сама решит, что с ними делать. Может, выбросит… Вы передадите? – обратился Степнов к деду.
- Ну уж нет! Ты отнеси ей в комнату, а там видно будет.
- Вдруг она придет сейчас? А я тут у неё хозяйничаю, - растерялся влюбленный.
- Я покараулю! И дверь на цепочку и второй замок закрою, - успокоил его друг и отправился в прихожую.

Виктор Михайлович зашел в комнату. Все было таким знакомым и напоминало о Лене. На столе он заметил игрушку – собачку, которую подарил девушке на Новый год, и в душе появилась надежда. Если она не выбросила подарок, то может, вспоминает о нем? Хотя таких игрушек тысячи, и эту мог подарить ей кто угодно. Да хоть тот же Гуцул.
- Ну как? – раздался голос за спиной. – Все сделал?
- Петр Никанорович! Что вы меня пугаете? – не мог прийти в себя от неожиданности Степнов.
- Ты давай быстрее, а то Лена скоро вернуться должна! – торопил его Кулемин. – Вот, ничего тут у неё не изменилось. Сидит часто молчком, что-то пишет. Но не уроки! Уроки у нас быстро делаются. Кто-то ей во время концерта игрушку подарил, так она эту собачонку за собой по дому носит. Забыла как-то на кухне, а я уронил её с подоконника за батарею. Часа два искала, весь дом вверх дном поставила… Ты клади цветы и пойдем на кухню, полчаса у нас ещё есть.
Однако через несколько минут в дверь стали стучать и звонить, а потом раздался взволнованный голос Лены:
- Дед! Ты где? – только тут «конспираторы» вспомнили, что цепочку с двери они так и не сняли.
- Ты зачем закрылся? А если с сердцем что, я как домой попадать должна? – выговаривала Лена и хотела сказать ещё что-то, но тут увидела Степнова.
Весь воспитательный пыл у неё моментально пропал. Хитрый дедушка тут же придумал себе дело.
- Виктор, ты подожди полчаса! Я закончу исправления вносить, и мы почитаем вместе! Но только вы ко мне не ходите, я сосредоточиться должен!
Растерянные молодые люди остались на кухне вдвоем и не знали о чем поговорить. Мужчина до ужаса боялся, что Лена пойдет к себе в комнату, обнаружит букет и рассердится, но она не уходила.
- Спасибо, что ты приехала ко мне, - начал разговор Степнов. – А как тебе удалось в госпиталь пройти?
- Отец Леры договорился со своим знакомым, а тот ещё с кем-то, - объяснила Лена.
- И что, Новиков какого-нибудь нарушителя отпустил за это? – усмехнулся Виктор Михайлович.
- Да я сама все сделала, - вырвалось у Кулеминой.
- Что ты сама сделала? – робость у Степнова немедленно пропала. – Что?
Он подскочил к девушке и уставился ей в лицо встревоженным взглядом.
- Да успокойтесь вы! Ничего особенного! У них комиссия команду смотрела баскетбольную, решали с финансами и с залом на этот год. Я в одной игре участвовала, ну чтобы команда сильнее выглядела. Там ещё две девчонки были посторонние, ну, как и я не из команды, - рассказывала Лена.
Она очень не хотела, чтобы гость уходил, и потому старалась описывать игру во всех подробностях, удерживая внимание мужчины. Но рассказ не мог быть бесконечным. Девушка замолчала и, избавляясь от наступившей тишины, включила радио. Они со Степновым услышали знакомые слова:

Знаю, когда-нибудь с дальнего берега
Давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе
Вздох от меня.

Ты погляди, ты погляди,
Ты погляди: не осталось ли что-нибудь
После меня?

Когда затихли последние звуки мелодии, мужчина произнес:
- Песня старая, а голос какой-то незнакомый.
- Песня не может быть старой, если её кто-то поет. Это современная аранжировка и исполнители другие. Но мне очень нравится... - ответила Лена.
- Мне тоже... - выдохнул Степнов.

Тут появился писатель и с озабоченным видом сообщил:
- Я не успеваю сегодня закончить всё. Вить, ты зайдёшь завтра? Вот и хорошо. Ну, до встречи! Лена тебя проводит. А я пойду, запишу мысль, а то непременно забуду, - и дедушка опять скрылся в своей комнате.

- Мне пора идти, - обратился к Лене мужчина.
- Вы приходите в гости, дед будет рад.
- А ты? – осмелился спросить Степнов.
- А я на тренировки сейчас не хожу, только в школу и на репетиции. Ну, иногда гуляю с девчонками, и все…
Она ответила совсем не на тот вопрос, который он ей задал. Но ответ был таким ценным, нужным и своевременным, что у мужчины дух захватило от восторга.
- Я приду, - пообещал он и вышел из квартиры. Морозный день на улице казался ему теплым, люди - приветливыми, а жизнь - прекрасной.

Через несколько минут Петр Никанорович заглянул в комнату к внучке. Лена сидела около дивана и прижимала к груди цветы. Россыпь мелких голубых и синих цветков напоминала летнее небо.
«Какие красивые... Как его глаза...»

Это не сон,
Это не сон,
Это — вся правда моя,
Это — истина,
Смерть побеждающий вечный закон,
Это — любовь моя,
Это — любовь моя,
Это — любовь моя...

<\/u><\/a>

Название: Самая обаятельная и привлекательная
продолжение...

- Коллеги, на этом, пожалуй, все. - Директор школы встал, обозначая, что совещание закончено. Учителя заскрипели стульями, зашуршали бума-гами и, негромко переговариваясь, стали покидать учительскую. – Виктор Михалыч! - Савченко мрачно глянул поверх очков. – Задержитесь, пожалуй-ста.
Преподаватель физической культуры удивленно замер и снова опустился на диванчик.
Заложив руки за спину, Николай Палыч зашагал туда-сюда по кабине-ту.
– Мне сегодня звонили. – Кашлянул и сделал многозначительную паузу. – Почему все школы района выдвинули своих представителей на соревнования по спортивным единоборствам, а мы нет? Мы игнорируем инициативы РОНО?
- Почему игнорируем? – искренне удивился физрук. – Просто у нас профиль другой.
- Какой еще профиль? Какой такой, я спрашиваю, у нас с вами профиль?!
- Легкая атлетика и командные игры. К легкой атлетике претензии есть?
- К легкой – нет. Но это не снимает с вас ответственности! Сам премьер-министр, - директор воздел палец, - занимается дзюдо. А у нас в школе нет никакой, понимаешь, секции. Секции-то нет! Это серьезный недочет.
- Николай Палыч, я «козла» на руках ношу, потому что у него нога сломана! У нас дырявая волейбольная сетка, которая старше моей бабушки! Я веду баскетбол, волейбол, футбол, а вы мне еще про секцию дзюдо?!
- Я вам – про честь школы! И полемика здесь неуместна. Соревнования через две недели. Наша школа должна выставить достойного представителя.
- Николай Палыч, да это же не возможно! Кого мы выставим?! – заво-пил физрук.
- С меня новый «козел», - Савченко прищурился.
- Николай Палыч!
- И волейбольная сетка. Все, идите, Виктор Михалыч, - директор дал понять, что установка дана и разговор закончен. – На вас смотрит вся школа, - добавил вслед, - и новый «козел».
Убитый Степнов вышел в коридор и треснул кулаком по стене: «Не было печали…»
- О, Гуцулов! Комаров! – метнулся через весь коридор. – Почему еще в школе? – сурово оглядел одиннадцатиклассников.
- Да мы там это… - неопределенно начал Игорь.
- Дежурили, - вступил Стас, - в кабинете химии. Пробирки мыли…
За спиной физрука в эту минуту осторожно одна за другой прошмыгнули Зеленова и Новикова.
- Дежурили? – с сомнением переспросил Степнов, но в подробности решил не вдаваться и резко сменил тему разговора: - Гуцулов, ты как насчет подраться?
- То есть? – подозрительно поинтересовался Гуцулов и покосился на стоящего рядом товарища.
- А ты? – Степнов тоже повернулся к Комарову.
- Мне проще задавить интеллектуально, - хмыкнул потенциальный медалист, – но если очень надо, могу и в пятак...
- Нет, в пятак не надо, - успокоил физрук. – Надо приять участие в соревнованиях по единоборствам.
- Нееет! – хором затянули парни.
- Я матери обещал, что ни-ни. Выпускной класс, характеристика и все такое… - Гуцул сделал серьезное лицо человека, отягощенного долгом чести.
- Если просто кулаки почесать, - доверительно добавил Стас, - всегда пожалуйста, а позориться на соревнованиях – извините. Вы видели Петрова из сто пятнадцатой?
Степнов озадаченно почесал затылок.
- Вот-вот!
«Что за мужики пошли!» - возмущенно подумал Виктор Михалыч им вслед и снова забегал туда-сюда по коридору, вцепившись в курчавые волосы. Но вдруг остановился: «А если…» Вынул из кармана телефон, нашел нужный номер. Положил палец на кнопку. Убрал. Снова положил. Нажал…
- Да, - в трубке раздался низкий хрипловатый голос. – Алло?
Степнов открыл рот и вдруг сообразил, что забыл, о чем хотел спросить… или сказать… Короче, забыл напрочь.
- Алло? – настойчиво повторила обладательница завораживающих интонаций. – Виктор Михалыч, это вы? Или кто?..

В глубокой задумчивости Лена добралась до дома. За ужином с обычным своим видом «серьезного и разумного ребенка» автоматически отвечала на вопросы деда, потом мыла посуду, делала уроки – вроде все как обычно…
Выбил из колеи телефонный звонок физрука. На дисплее высветилось «Степнов», и сердце понеслось галопом. Он ведь после того случая, когда Борзова билась в истерике и обвиняла их черт знает в чем, вообще перестал ей на мобильник звонить, только изредка на домашний, если с дедом нужно было поговорить. А сегодня позвонил. Но почему молчал? Постаралась ус-покоиться и после некоторого размышления решила, что, видимо, Виктор Михалыч случайно набрал ее номер – нажалось у него что-то где-то… в кар-мане, например…
Следом вспомнила, как они с легкой Наташкиной руки устроили сего-дня в столовой «ворожбу». Гуцул не вошел. Зато вошел Степнов. Увидела его как наяву – высоченного загорелого синеглазого. Веселого и доброго. Орущего на нее на тренировках и лечащего ее битые коленки. Она ведь по его слову – и на лыжи, и на кросс, и на баскетбол, и на гитаре в группе иг-рать… и побеждали вместе, и проигрывали. А как он улыбается… а как глянет глазищами своими голубыми, она и молот пойдет метать, потому что Степнов…
Она так привыкла к нему - он всегда был рядом. Если бы не эта дура Борзова со своими домыслами: «Лена, это он к тебе пристает, или ты ему на шею вешаешься?» Мммм… аж зубы свело.
Он после этого стал другим – суше и строже. Ей казалось, он даже по-худел. Проходя мимо, теперь просто здоровался – не хлопал по плечу и по носу не щелкал. А чтобы покружил ее по залу, как тогда, когда они выиграли районный кубок, уже и мечтать не приходилось.
После этого к нему еще сильнее стала липнуть библиотекарша Уткина, а он почему-то перестал отвергать ее глупые домогательства. Воодушевленная Светлана Михайловна стала с утроенной энергией завывать за стеллажа-ми свои «позитивные аффирмации», пугая не вовремя заглянувших в биб-лиотеку учеников и учителей: «Я сааамая обаяааательная и привлекааательная. Я ооочень нрааавлюсь мужчииинам. Они от меня прооосто без умааа…» Ленке, глядя на нее, всегда хотелось покрутить пальцем у виска, теперь же эта Утка вьется вокруг Степнова, как настоящий коршун. А Ленка с ним только «здрасте – до свидания», а сегодня он вообще про них сказал: «Здесь же дети!» Если так дальше пойдет, он и впрямь женится на этом рыжем не-доразумении…
Поздно вечером, лежа в постели, поняла, что странное волнение так и не унялось, а просто притаилось там, внутри. И стоило только подумать о Викторе… Михалыче, как оно взвивалось огненными искрами и заставляло сжиматься в комок и подтягивать колени к подбородку.

На следующее утро в голову пришла дикая идея – надеть юбку и туф-ли. А почему нет? Кое-кто, между прочим, считает, что у нее длинные ноги. Поддавшись порыву, залезла на антресоли и вытащила мамины шпильки, в своем шкафу откопала нечто трикотажное, жутко измятое, но очень напоминающее юбку. Надела все это на себя… «Ой, ёёё!» - на пару с отражением ужаснулись и отшатнулись друг от друга, - «Да ну, нафиг!» - сказала Ленка, и отражение полностью с ней согласилось.
Запрыгнула в родные джинсы, натянула белую футболку с барашком – совсем другое дело.
Уже одетая, у двери снова глянула в зеркало, поправила волосы. На секунду замерла в нерешительности и, бросив вороватый взгляд в сторону комнаты деда, прошептала:
- Я самая обаятельная и привлекательная. – Щеки вспыхнули.
«Тьфу! Блин!!!» - отпрянула от зеркала, схватила шапку, сумку и выскочила за дверь.

Лена неслась по школьному коридору, не замечая никого вокруг. Лицо горело, словно ей надавали пощечин. «Совсем с катушек съехала…» - мысленно корила себя за идиотскую попытку уподобиться Уткиной.
- Кулемина! Эй! – к ней подскочил Кривощапов.
- Тебе вчера мало было?! – ее напряжение мгновенно нашло себе вы-ход.
- Не, Лен, я…
Он протянул руку, но моргнуть не успел, как Кулемина ему эту руку заломила за спину и яростно зашипела в самое ухо:
- Я щас добавлю!
- КУЛЕМИНА!!! – загремело на весь коридор.
Этот голос она бы ни с кем не спутала. Отпустила Кривощапова и под-дала коленом для ускорения. Тот сразу все понял и порысил прочь. Вдохну-ла, выдохнула, повернулась и даже нашла в себе силы поднять глаза.
- После уроков жду тебя… в спортзале, - процедил Степнов и отвел взгляд. Кто бы знал, как сложно ему давалось это напускное спокойствие.
- В спортзале? – Ленка опешила. Она-то сразу подумала про кабинет директора, а тут такой поворот…

- Все, хватит! – Он бегал туда-сюда перед ней и орал. – Вот ты где у меня уже со своими выходками! – треснул себя по шее. – Короче, Кулемина, нечего просто так кулаками махать! Будешь махать со смыслом. Ясно?
- Пока не очень, - спокойно отозвалась Ленка.
Нет, вы подумайте! Он ее распекал, а она переминалась с ноги на ногу, сверкала зелеными глазами из-под длинной челки и едва не улыбалась.
- Пойдешь на соревнования по спортивным единоборствам, - рявкнул тоном, не допускающим возражений.
- Ладно… - она слегка удивилась, но согласилась, не раздумывая. – Когда?
- Через две недели. Слушай вводную…
…
- Значит, про самбо, каратэ, тхэквондо, дзюдо и кикбоксинг я тебе рас-сказал. – Загрузив ее двадцатиминутной лекцией, Степнов подскочил с лавки и снова заходил перед ней взад и вперед. – Сейчас покажу пару приемчиков. – Остановился и зачем-то погрозил пальцем. – А потом проведем спарринг.
- Не вопрос, Виктор Михалыч! – откликнулась Кулемина, пытаясь сдержать улыбку. Но получалось плохо – уж больно комично он выглядел.
- Ты раньше времени-то не улыбайся! – нахмурился тренер. – Тут смешного мало. Руки вот так держи, - сжал кулачищи и показал, как прикрываться в бою. – Поняла?
- Ага, - Ленка кивнула и приняла боевую стойку.
- Вот, правильно! Теперь ноги… Можно бить от колена, можно от бед-ра, а можно вот так – с разворота. Ясно?
- Ясно, Виктор Михалыч. Могу и с разворота – у меня ноги длинные.
- Да? Не замечал, - соврал физрук и попытался снова сосредоточиться. – Так… так… А! Теперь боевые связки. Смотри, я на тебя нападаю. Ты вот этой рукой блок – хоп! Поняла? Давай еще раз.
Лена принялась отрабатывать блоки.
- Хоп! Молодец, - комментировал Степнов. – Еще раз. Хоп! Отлично. Еще раз. Я не пойму, Кулемина, ты чего все время улыбаешься? Противнику зубы лишний раз нельзя показывать, поняла?
Лена кивнула, но улыбаться не перестала.
- Теперь нападение. Руками бьют, в основном, в голову, шею и корпус – грудь, живот. Можно и ниже, - поежился, - хотя уже неудобно. Ниже лучше ногами. Тут техника не главное, главное – уверенность и реакция. Ясно? Давай связку теперь. Я нападаю – ты ставишь блок и проводишь контрудар в лицо. Кулак вот так держи – прямо, не выгибай. Поехали.
Успешно поставив блок, разгоряченная Ленка не рассчитала силу удара и крепко въехала правильно поставленным кулаком физруку в нос. Раздался душераздирающий хруст, Степнов вскрикнул и, схватившись за лицо, повалился на мат.
Ленка на секунду замерла, в шоке от самой себя, и, упав рядом на ко-лени, испуганно завопила:
- Виктор Михалыч! Виктор Михалыч, что с вами?!
Со стоном втягивая воздух сквозь сжатые зубы, он отвернулся. Испуганная Ленка, наоборот, пыталась развернуть его к себе и заглянуть в лицо.
Ее теплая ладонь на животе – и мысли, путаясь, разбежались, не оставляя возможности оценить ситуацию здраво. Он только чувствовал, что боль отступает, а внутри разливается блаженное тепло. И пусть бы она еще раз треснула его по носу, только бы не убирала ладони.
- Виктор Михалыч, простите! Я не хотела, честное слово… случайно вышло. Виктор Михалыч!
- Все нормально… - сумел он, наконец, выдавить, успокаивая и ее, и себя. – Жить буду.
Сел, отнял руки от лица и… в нескольких сантиметрах – так близко, что почувствовал ее пульс, - увидел перепуганные глаза и, сам того не желая, перевел взгляд на губы. Губы дрожали. Опомнился, рявкнул строго:
- Рука у тебя тяжелая, Кулемина. Прибьешь – и не заметишь. А техники никакой!
- Так ведь техника – не главное, Виктор Михалыч. Главное – уверенность и реакция.
- Умная, да?!
Ну вот, она снова улыбалась.

Ранеткам теперь приходилось раньше сворачивать репетиции, чтобы освободить спортзал для Ленкиных тренировок. В школе уже полным ходом шла подготовка к новогодней дискотеке, а Кулемина пропадала в спортзале. И у нее неплохо получалось. Она старалась, и прогресс был налицо, но… разве многому можно было научиться за две недели?
Степнов гонял ее, кричал, махал руками. И переживал жутко. Как было выставлять ее против более подготовленных соперников? Приближался день соревнований, а настроение физрука теперь стабильно пребывало в минусе.
- Что это такое?! Как ты держишь кулак? Сколько раз говорить?! Куда нога пошла?! Ты в голову бьешь или в живот? Нет, мне не понятно! В голо-ву? Выше тогда! Выше!
- Выше так выше… - Послушно кивала Кулемина и один за другим на-носила удары воображаемому противнику.
И грядущий праздник совсем не радовал. Это ж надо было додуматься устроить эти идиотские бои практически накануне Нового года! Они там в РОНО совсем с ума посходили – у них, видите ли, план мероприятий и от-четность, тьфу!!!
Ленка же, напротив, казалось, свято верила в успех этого гиблого дела. Что ж, в ее возрасте дети еще верят в чудеса…

За три дня до назначенной даты состязаний после уроков в спортзале появился директор школы.
- Виктор Михалыч, доложите, какова степень готовности к соревнованиям.
- Нормально все. Команда у нас сильная. В первую тройку войдем обязательно. Только вот Кривощапов ноги стер новыми ботинками, но я надеюсь…
- Причем здесь Кривощапов? Вы мне про какие соревнования говори-те?
- Про баскетбол… - опешил Степнов.
- Зачем про баскетбол? Зачем мне сейчас про баскетбол? Я вас про спортивные единоборства спрашиваю. Как мы готовы к этим единоборствам… к спортивным? Кого мы выставляем?
- Кулемину, - поморщился Степнов.
- Как Кулемину? – Николай Палыч сдвинул очки на лоб. – Почему Кулемину? Больше некого? Из парней кого-то, например… из парней кого-то, а? есть ведь у нас крепкие старшеклассники?
- Старшеклассники есть, - сердито кивнул Степнов. – Желающих драться нет.
- Почему нет? Почему, я вас спрашиваю, нет? Как за школой кулаками махать… А Кулемина? Кулемина, значит, желает?
- А Кулемина не против… и получается у нее.
- Получается… - недоверчиво покачал головой директор. – Мне все это не нравится. Не нравится! Кулемина – девушка, а ну как ей повредят что-нибудь? Вот руку, например. А ей на гитаре играть!
- Николай Палыч, - завелся физрук, выпуская наружу собственные страхи, - а что прикажете делать? Это ж вам захотелось в соревнованиях участвовать…
- Мне?! Что значит «захотелось»?! А кто у нас физрук?! Физрук-то кто?
- Физрук – я, но профиль у школы другой!
- Про профиль я уже слышал, - отмахнулся Савченко. – Она у вас хоть готова?
Степнов в ответ с шумом втянул в себя воздух и надул щеки.
- Это что значит?
- Прорвемся, - мрачно пояснил Степнов.
- Значит так, Виктор Михалыч, - директор повысил голос, водворяя очки обратно на нос, - вам нужно связаться с дедушкой Лены и попросить его согласия на участие внучки в этих соревнованиях, предупредить его… пояс-нить… без перегибов только – у него сердце слабое.
- Да знаю я про его сердце… - Степнов поморщился, представляя себе разговор с пацифистом Кулеминым.
- Вот и хорошо, - Савченко кивнул, - я на вас надеюсь… - и пошел к выходу.
- Надеюсь-надеюсь… я тоже надеюсь, блин…

- Виктор Михалыч, что случилось? – в зал, недоуменно оглядываясь вслед директору, вбежала Ленка.
Физрук оглядел ее долгим внимательным взглядом. Ей стало не по себе.
- Лена… давай откажемся от участия в соревнованиях?
- Почему? Мы же готовились. У меня плохо получается?
- Да нормально у тебя получается. Просто…
- Что? – напряглась Кулемина.
Степнов замялся.
- Девушка ты… - выдал краснея. – Вдруг больно сделают…
- Виктор Михалыч, это ж дзюдо, самбо или как там его… - Лена по-смотрела на него, как на слабоумного. – Когда дерешься, должно быть боль-но.
- Кулемина, ты что?! – заорал, вытаращив глаза. – В кровь там махаться собралась?!
- Да что вы, Виктор Михалыч! Нет, конечно! Ну, упасть могу или по-лучить слегка – не страшно.
- Смотри мне! – он погрозил кулаком. – Не страшно ей… Дед вечером дома будет? – она кивнула. – Я зайду… Иди, переодевайся.
И Ленка опять засветилась счастливой улыбкой.

В кромешной темноте наощупь открыла квартиру.
- Дед, я дома!
Петр Никанорович отозвался из кухни:
- Хорошо.
- А что у нас опять с лампочками в подъезде? Выкрутили? Или сгорели?
- Не знаю, Леночка… я сегодня не выходил. Руки мой и садись кушать. Ты хлеба купила?
- Нет… я думала, ты купишь.
- Вот незадача… - дед почесал затылок. – А в доме-то ни крошки…
- Ооой… - вздохнула Ленка. – Ладно, дедуль, не парься, щас мигом сгоняю. Дай пакет какой-нибудь.
Пулей слетала в булочную и через десять минут с двумя батонами в па-кете вошла в угольно-черную темноту подъезда. Осторожно, наощупь двинулась вверх по ступенькам. Темнотища вокруг была – хоть глаз выколи. Откуда-то из глубин подсознания полезли наружу первобытные страхи. За спиной отворилась и хлопнула тяжелая подъездная дверь. Вдоль позвоночника про-бежал холодок. Была бы шерсть, точно встала бы дыбом. Черт бы побрал этих далеких предков! До квартиры осталось всего каких-то два пролета, а она не могла пошевелиться, сердце колотилось в горле и мешало дышать, по всему телу разлилась предательская слабость.
То, что было сейчас за ее спиной, стало медленно приближаться. В темноте и тишине было слышно, как «оно» дышит.
«Мама!» - только и успела подумать Ленка, когда в нее вцепились огромные лапы. Спасибо первобытным инстинктам – предки умели не только бояться темноты, но и махать дубинами. За дубину нынче сошел пакет с двумя батонами хлеба, им-то Кулемина и шарахнула это «нечто» со всего маху. «Оно», похоже, не ожидало такого напора и разжало руки. А Кулемина, закрепляя преимущество, наугад замахала кулаками и даже попала. И даже, пожалуй, по морде. «Оно» глухо охнуло, видимо, сильно впечатлившись, но тут же отвесило такой сдачи, что у нее в голове зазвенело. В целях самосохранения позыв организма присесть на ступеньки и прийти в себя был решительно отвергнут. Перехватив пакет покрепче и для верности лягнув темноту, Ленка рванула вверх по лестнице. В два прыжка одолела два пролета, одной рукой пыталась нашарить кнопку звонка, другой колотила в дверь.
- Что случилось?! – встревоженный дед впустил ее в квартиру.
Лена, задыхаясь, ввалилась в прихожую.
- Елена, - старик обеспокоенно глянул поверх очков, - ты что, упала?
- Не, подралась, - она вручила ему пакет с помятым хлебом, скинула кроссовки и шагнула к зеркалу. Нервно затрясла одной рукой, пытаясь освободиться от куртки, а другой коснулась ссадины на губе.
- Подралась?! – ужаснулся дед, хватаясь за сердце.
Ленка чуть повернула голову, осторожно потрогала пальцем шеку. «Синяк будет, как пить дать… Вот козлина!»
- Шучу! – обернулась к деду и постаралась улыбнуться. – «Больно, блин…» - Запнулась – упала. Там такая темень! – снова повернулась к зеркалу. – У нас есть лед?

Деда все-таки пришлось отпаивать валерьянкой. А на следующий день она не пошла в школу – куда, в самом деле, с такой-то физиономией. Оста-лась дома залечивать боевые раны и не знала, что Степнов тоже не появился на работе по причине непрезентабельности внешнего вида.
Как ни старался Шрек контролировать ситуацию, весть о ЧП не только быстро облетела всю школу, но и распространилась за ее пределы. Взбудораженные родители учеников младших классов старались пораньше забрать своих чад домой. Старшеклассники, вместо того, чтобы наряжать школу к Новому году, слонялись по углам с охапками мишуры и кипами бумажных снежинок и обсуждали последние новости. Подумать только, за один вечер в темном подъезде было совершено нападение на физрука Виктора Михалыча и еще на Ленку Кулемину из одиннадцатого «А»!
К вечеру уже вся округа стоял на ушах. Дело обрастало новыми красочными подробностями. Общественность пришла к неутешительному выводу, что в районе завелся по одним версиям маньяк, по другим – злостный ху-лиган, который орудует в темных подъездах и нападает на одиноких прохожих. Явных предпочтений хулигана-маньяка пока выявлено не было, ибо в одном случае он напал на молоденькую девушку, а в другом – на крепкого спортивного мужчину. В общем, все согласились, что бдительность нужно повысить.
Степнов весь день провел как на иголках. Узнав от коллег о том, что случилось с Леной, едва сдержался, чтобы не побежать к ней. Но решил, что днем не стоит пугать и без того взвинченных людей своим подбитым лицом. А вечером, дождавшись, когда немного стемнеет, он предпринял вторую по-пытку нанести визит Кулеминым. Для верности прихватил с собой фонарик, на случай, если тот гад, который накануне так неприветливо встретил его в Ленкином подъезде, снова там окопался. Пусть только попадется! Теперь физрук Степнов не оплошает.
Вчера сработал эффект неожиданности. Он и представить себе не мог, что в знакомом и вполне мирном доме его так «встретят». И ведь притаился, гад, - ни звука не было слышно. Степнов вообще случайно на него в темноте наткнулся – просто поднимался по лестнице наощупь. А парень силен! Так засветил чем-то по голове – мама не горюй, хорошо, что не сильно твердым, иначе точно раскроил бы череп. Мало того, он еще и по лицу ему пару раз съездил – рассек скулу и губу. Степнов, конечно, тоже в долгу не остался – достал его прямым с правой. Неизвестно, чего этот хулиган добивался, но, видимо, быстро понял, что со Степновым его номера не пройдут, и, чтобы не засветиться, решил дать деру. На прощание, правда, саданул ногой по самому дорогому… ох!... на несколько секунд Виктор просто ослеп и оглох и потом еще пару минут приходил в себя, привалившись к стене. А хулигана и след простыл, только дверь где-то грохнула. Степнов даже не понял, куда тот убежал – вверх или вниз.
Самым жутким во всей этой истории было то, что Ленке по этому подъезду каждый день ходить! Она далеко не слабая и не беспомощная, но… Господи! Ленка. Она же девчонка… девочка… девушка. Маленькая… нет, юная. При всей своей силе и характере – хрупкая и… ранимая… да она же… да если только… кто же ее защитит?!
Прибавил ходу – почти побежал. Внутри закипала горячая смесь ярости и нежности. Пусть только попробует, пусть только пальцем ее тронет! Он же на куски порвет этого недоноска своими собственными руками!!! Влетел в подъезд и даже не заметил, что там горит свет. Куда там, до света ли? Вихрем взвился на второй этаж. До упора вжал кнопку звонка.
Ленка удивленно и испуганно распахнула дверь. Он стремительно во-рвался в квартиру, не дав ей опомниться, схватил за плечи и затряс, крича прямо в лицо.
- Не смей, слышишь?! Не смей никогда больше! Только со мной, поняла?! Ты поняла меня?! – Резко притянул ее и обнял.
Дышать было больно, и вовсе не потому, что он так ее стиснул, а оттого, что в горле стоял тугой горячий ком. Уткнувшись ему в грудь, она зажмурилась и… сама, сначала несмело, скользнула руками по его спине, а потом сцепила их накрепко. И, наконец, сумела выдохнуть. Комок расплавился и рванулся было наружу слезами, но Ленка сжала зубы: «Спортсмены не плачут!».
Через несколько секунд подняла голову и посмотрела ему в лицо блестящими сухими глазами. Задержала взгляд на раненой щеке, на губах…
- Ты без меня тоже не ходи.
Он ничего не ответил. Только снова прижал к своей груди ее голову. Так и стояли молча. А к чему слова? Он осторожно перебирал ее волосы, а она слушала, как бьется его сердце…

Знаете, они ведь не пошли на соревнования по единоборствам. Шрек так и сказал: «Наша школа не будет принимать участие в этом сомнительном мероприятии. Сначала, понимаешь, мы привлекаем внимание молодежи к опасным видам спорта, а потом удивляемся, что становится опасно ходить по темным улицам и подъездам…»
Степнов был этому рад, так рад – сказать невозможно. И Лена была рада, но совсем по другому поводу. Он снова был рядом. Он смотрел на нее, а не мимо. И снова теплел его взгляд, и не было в нем безысходности.
Степнов и вправду переменился. Последние пару дней его снова стали чаще видеть в коридорах школы – вышел он из своего добровольного затворничества. Снова стал улыбаться, даже как будто плечи расправил…

Лена стояла в затененном углу школьного вестибюля, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди. Отсюда хорошо просматривался вход в актовый зал. Там гремела музыка – народ колбасился что было сил. А ей туда, в душный зал, совсем не хотелось. Она неторопливо обошла всю школу, посидела на подоконнике, снова побродила… наконец решилась и набрала смс-ку: «Я домой хочу».
Коротко объяснив что-то коллеге-историку и пряча телефон в карман, Степнов вышел из актового зала, обвел взглядом вестибюль и безошибочно угадал ее в темном углу. Губы тронула легкая улыбка. Ленка вышла из тени и указала глазами на выход. Он понимающе кивнул.

Они просто шли рядом, перебрасываясь ничего не значащими фразами. И всю дорогу он мучился вопросом: что правильнее – взять ее за руку или обнять за плечи? Пока думал, они уже дошли до самого подъезда. Она остановилась.
- Нет, - он качнул головой, - пошли дальше. До самой квартиры.
- Пошли, - согласилась она и улыбнулась так, что у него ослабли коле-ни.

У квартиры она медленно, словно нехотя, достала ключи и отперла дверь, но заходить не стала. Снова повернулась к нему. Не поднимая глаз, теребила край куртки. Знакомое смутное волнение разрослось в дрожь ожидания.
- Лен… - позвал он севшим голосом.
Она подняла взгляд, полный надежды, и неосознанно облизнула губы.
«Не надо, Ленка!!!» - кричал ей мысленно и чувствовал себя натянутым нервом, оголенным электрическим проводом – коснись, и замкнет, закоротит, заполыхает.
Она поняла… ВСЕ поняла. Сама сделала шаг навстречу – чуть приподняла подбородок и добила его принципы «контрольным» - «глаза-губы-глаза».
Больше сил сопротивляться у него не было.
На несколько секунд время остановилось. Всего лишь на несколько секунд… и она, выскользнув из его рук, скрылась за дверью.
Он остался стоять на лестничной клетке со смешанным чувством огромного облегчения и острого разочарования.
А Ленка в полутемной прихожей перевела дыхание, тихо подошла к зеркалу и прошептала, улыбаясь и прижимая ладони к пылающим щекам:
- Я самая обаятельная и привлекательная…

Форум » Библиотека законченных фанфиков. Архив №1. » Новогодняя ностальгия, или КВМ-ремейки: Конкурсные работы » тема закрыта
	перенос